Читать книгу "Созданы друг для друга  - Лорен Моррилл"

– Вот всегда ты так, – язвительно шипит женщина позади меня. – Я по десять раз напоминаю, ты бесишься оттого, что я по десять раз напоминаю, а потом все равно забываешь. Если б я тебя не любила, клянусь, убила бы.

– Может, в следующий раз попробуешь сказать только один раз? Тогда можно будет избежать этих нелепых претензий, – отвечает мужчина, его резкий голос заглушает шум толпы.

– А может, стоит, наоборот, напомнить двадцать раз, и тогда ты все же не забудешь фотоаппарат, – огрызается женщина.

Наконец мы попадаем внутрь и проходим в зал, места только стоячие, и ссорящаяся пара оказывается прямо позади меня. Отлично.

Гаснет свет, и представление начинается. Меня почти захватывает магия сцены, но я все равно не могу отделаться от странного гнетущего ощущения. Вдобавок к этому я слышу, как посреди второго акта женщина наклоняется к мужу и шепотом произносит: «Как жаль, что сейчас нет камеры», а он только тяжело вздыхает в ответ.

Головная боль, которая проснулась, едва погас свет, стала тупой и ноющей и обосновалась где-то в затылке, потом залила лоб, а к антракту уже билась в висках. К третьему акту я страдаю настолько, что жду не дождусь окончания пьесы. Не верится! Постановка, о которой я мечтала с тех пор, как впервые взяла в руки расписание поездки (моя любимая пьеса Шекспира в театре «Глобус»? Вау, вот это удача!), превращается в чудовищный кошмар. Я чувствую себя просто жалкой и несчастной настолько, что мне становится жалко саму себя.

Толпа вокруг стоит очень плотно. Я смотрю вверх и вижу, что на балконах тоже нет ни одного свободного места. Кругом лица, и это давит. Мне хочется сесть, пускай даже просто на пол, но места слишком мало. Я не могу сосредоточиться на сцене. Фигуры актеров расплываются. Мне кажется, что кто-то засунул мне в уши вату, вымоченную в желе. Из зрительного зала слышатся тихие смешки, отчего голова начинает только сильнее трещать.

Со сцены актеры орут друг на друга: один за другим любовные скандалы сплетаются в странное одеяло из шума и хаоса, и оно ложится на зал. Я опускаю голову, чтобы немного прийти в себя и отстраниться от происходящего, но едва закрываю глаза, их застилает вспышка, а в памяти всплывают звуки.

Я слышу крики, два тихих голоса, приглушенных, потому что они раздаются через дверь. Я зажмуриваюсь сильнее, и мне наконец удается вспомнить: я сижу на полу в своей комнате, свет погашен, розовая рубашка в цветочек натянута на колени. Я прижимаю ухо к двери, чтобы лучше слышать, что происходит в гостиной. Мне давно пора спать, но уснуть я не могу. Родители кричат, и мне необходимо узнать, что там происходит.

Я распахиваю глаза. От этого воспоминания мне не по себе, но я толком не понимаю почему. Ведь все же ссорятся, так?

Ответ приходит мгновенно. Я всегда считала, что родители вообще не ругались, вот почему воспоминание об их ссоре выбило меня из колеи. То есть все родители иногда ссорятся, но только не мои. Потому что они идеальны. Или нет? И едва задав себе этот вопрос, я понимаю, как же нелепо было верить в обратное.

Смотреть пьесу я уже не могу. Актеры, к счастью, заканчивают читать, сюжет подходит к концу, зрители аплодируют, загорается свет. Толпа начинает двигаться к выходу. Я тоже плетусь за Джейсоном к двери. Я не отрываю глаз от его спины. На нем его обычная толстовка North Face, я замечаю короткий коричневый волос. Как будто собачий. Интересно, у Джейсона есть собака? Я хочу протянуть руку и убрать волос, но не делаю этого: все мои силы уходят на то, чтобы переставлять ноги.

В холле Джейсон поворачивается ко мне:

– Должен сказать, зубрила, постановка была просто отличной. – Он улыбается так широко, что даже глаза блестят.

– Ага, потрясающая, – бурчу я под нос. Каждое слово отзывается в голове эхом, я его физически ощущаю, и от этого боль усиливается.

– Эй, ты в порядке? Выглядишь так себе, – говорит Джейсон и поднимает руку, чтобы то ли похлопать меня по спине, то ли приобнять за плечо, но потом, видимо, решает, что это будет лишним, и опускает руку.

– Ну спасибо, – отвечаю я, глядя вниз, на свою обувь.

– Ты ведь знаешь, что я имел в виду. Почему ты всегда воспринимаешь мои слова как-то не так?

Ответить я не успеваю – он разворачивается и догоняет Райана. А я слишком устала и слишком растеряна для того, чтобы догонять Джейсона. Я вообще не могу собраться с мыслями, я слышу лишь глухие голоса, доносящиеся из-за двери. От этого воспоминания никак не отделаться. Оно повторяется снова и снова. Снова и снова.

Глава 25

Собирая осколки

«Паб Spice of Life. Если можешь, приходи. Я буду ждать до ночи. К.».

– ЧУВАК, ОНА какая-то бледная. Такое впечатление, что ее сейчас стошнит, – раздается голос Райана в нескольких метрах от меня.

Джейсон нагибается так, что его лицо оказывается прямо перед моим.

– Джулия? Эй, Джулия! – говорит он, с озабоченным видом щелкая пальцами у меня перед глазами. – Серьезно, ты нормально себя чувствуешь?

Я пару раз моргаю, а потом киваю. Даже не заметила, как мы вышли на улицу и теперь стоим на тротуаре перед «Глобусом» и ждем такси, чтобы уехать в отель. Целая очередь из блестящих черных машин уже поджидает выходящих из театра зрителей. Мои одноклассники разбиваются на группы, чтобы рассесться по машинам. В кармане у меня вибрирует телефон. Я подскакиваю, достаю мобильник и смотрю на экран.

– Ну конечно, что же еще может вывести тебя из состояния зомби? – ворчит Джейсон. – Господи, Джулия, тебе обязательно постоянно пялиться в свой телефон?

– Это Крис, – говорю я, читая сообщение. – Он в пабе и спрашивает, не хочу ли я присоединиться.

– Что ж, думаю, время подходящее, – отвечает Джейсон.

Я все еще немного растеряна, так что оставляю без внимания холод в его голосе.

– Ты правда думаешь, что мне стоит пойти? – Слова на экране то расплываются, то снова обретают четкость.

– Почему нет? – говорит Джейсон равнодушно. – Надо же все-таки встретиться с ним в реальности.

– И что, мне одной идти? – лепечу я, мысли путаются.

– Ну, можешь взять Марка. Я слышал, он настоящий джентльмен.

При упоминании Марка я поднимаю взгляд. Джейсон с вызовом смотрит на меня.

– Ты о чем? – Мои руки начинают слегка трястись, и я крепче сжимаю телефон, чтобы не выронить его прямо на тротуар.

– Забей, – говорит Джейсон.

Супер! Вдобавок ко всему остальному, похоже, уже расползлись слухи обо мне с Марком. Картофелина, весь день сидевшая в желудке, теперь превратилась в трехсоткилограммовую наковальню. Похоже, терять мне уже нечего. Марк оказался глупой детской фантазией, а мои безумные чувства Джейсону не нужны. Я всю поездку говорила о любви, думала о ней, гонялась за ней, и я не уеду из Лондона без романтической истории. Не хочу больше ни минуты терять на страдания по тому, кто вне зоны моего доступа, точно не сейчас, ведь идеальный, симпатичный парень ждет встречи со мной целую неделю. А я всю неделю его сливаю. И ради кого? Ради Марка? Ради Джейсона? Ради ерунды.